Том 6. Письма - Страница 90

Во время встречи Серафима Алексеевна подтвердила, что после смерти сестры именно у нее оказались «Анюточкины письма от Сергея Есенина — пачка писем, связанная ленточкой». Желая узнать, что же произошло с ними дальше, Лидия Николаевна спросила:

«— Ты их читала?

— Нет, зачем чужие письма читать? Я их сожгла! Когда переехали в эту новую квартиру, — продолжала она, — моя обязанность была подметать квартиру, вытирать пыль, выносить мусорное ведро на помойку. Вот я понесла мусорное ведро на помойку, взяла спички и письма. Там горел костер. Я положила письма в костер. Пачка медленно тлела, а потом я палкой помешала их, письма вспыхнули и догорели.

— Зачем ты это сделала?

— Я думала: умру, кому они достанутся? Не хотела Анюту путать с Сергеем. Она вышла замуж за хорошего человека. Если бы не смерть!..

Она заплакала. Я дала ей чаю с булочкой, она с жадностью съела, пришлось покормить основательно, и она успокоилась. Я показала ей Анютины записи, рассказала их содержание. Подумав, она сказала:

— Это разорви!

— Кто он?

— Учитель соседнего села.

И уснула.

Но я отдала записи Анюты — „Бред сумасшедшей“ Прокушеву Юр<ию> Львовичу. Мне казалось, что это единственное доказательство, что Анна сама не захотела быть женой Сергея Есенина, а не Сергей ее бросил». (Цит. по письму Л. Н. Сардановской — «Прокушеву Юрию Львовичу (по его просьбе). Про письма Сергея Есенина к Анне Сардановской». Автограф письма хранится у адресата). Будем надеяться, что Серафима Сардановская сожгла не все письма сестры. Ведь сохранились же в семье Олоновских публикуемые в наст. изд. два письма Есенина к А. Сардановской. Нельзя исключить окончательно, что в каком-либо из личных архивов современников поэта или в других частных собраниях все же сохранились хотя бы следы переписки Есенина и А. Сардановской, а также сведения об их встречах, не известные до настоящего времени. Такова история писем Есенина к А. Сардановской, и прежде всего тех, что публикуются в наст. томе.

…шарф твой, как чадра Тамары. — Отзвук строк из поэмы М. Ю. Лермонтова «Демон» (1829–1839): В скале нарублены ступени; · · · Ведут к реке; по ним мелькая, Покрыта белою чадрой, Княжна Тамара молодая К Арагве ходит за водой. (Лермонтов М. Ю. Сочинения. Изд. 5-е. М.: А. С. Панафидина, 1912, стб. 408).

62. М. П. Мурашеву. 13 июля 1916 г. (с. 81). — САЕ, с. 50 (в очерке адресата «Сергей Есенин в Петрограде»), только приписка, с неточностью в одном слове; полностью — а) Прокушев-65, с. 240 (шесть слов — с неточностями); б) Хроника, 1, 95 (три слова с неточностями; сопровождено примечанием: «Полностью и точно публикуется впервые» — Хроника, 1, 241); в) Есенин 6 (1980), с. 71, с неточностью в одном слове.

В соответствии с подлинником публикуется впервые.

Печатается по автографу (архив М. П. Мурашева; хранится у наследников, г. Москва).

Датируется с учетом пометы адресата на обороте листа письма («16 г.»), а также с учетом его содержания (см. реальный коммент.). Первая адекватная датировка — Есенин 6 (1980), с. 71.

…ночевал у Давыдова, артистаим<ператорской> т<руппы>. — В. Н. Давыдов (Горелов), много десятилетий служивший в Александринском театре, в справочниках «Весь Петроград» значился как «заслуж<енный> арт<ист> Имп<ераторской> русск<ой> драм<атической> труппы» («Весь Петроград на 1917 г.», III-й отд., с. 199) — таково было официальное наименование труппы Александринского театра. Его петербургская квартира, где ночевал Есенин, имела адрес: «Б. Московская, 8». Поэт оказался в обществе В. Н. Давыдова не случайно — полковник Д. Н. Ломан нередко обращался к артисту с просьбами принять участие в концертных выступлениях перед ранеными и медперсоналом царскосельских медицинских учреждений, ему подначальных (РГИА; фамилия В. Н. Давыдова упомянута в аналогичном контексте сыном Д. Н. Ломана — Ю. Д. Ломаном, который утверждал, что однажды видел Есенина и Давыдова в общей компании в Федоровском городке после концерта: Восп.-65, с. 164).

…звонил тебе…— по телефону 499-09 («Весь Петроград на 1917 г.», III-й отд., с. 470).

…ваша девка…— Имеется в виду прислуга Мурашевых, которую, по свидетельству адресата (Прокушев-65, с. 240), звали Дуняшей. Слово «дѣвка» открывало очередную новую строку записки Есенина и (как очень часто наблюдается в прозаических текстах, писанных поэтом) было начато им с заглавной буквы, как будто это была новая стихотворная строка. Это привело публикаторов к неверному прочтению слова: оно было принято за имя собственное — «Днека» (аналогично дано в Есенин 5 (1968), с. 71; Хроника, 1, 95; Письма, 61). Первое правильное воспроизведение этого слова — Есенин 6 (1980), с. 71.

Ой, ой, какое чу́дноестих<отворение> Блока. Знаешь, оно как бы совет мне. — Публикуя эти слова вскоре после смерти Есенина, адресат предварил их таким пояснением:

«Это было в июле 1916 года <…>. В то время я собирал материал для литературных альманахов. Как-то раз зашел ко мне Блок и принес свои стихотворения для сборника. Я в то время готовил для одного издательства литературный альманах. А. Блок оставил мне два стихотворения, и мы вместе с ним ушли. Без меня зашел Есенин. На столе нашел стихи Блока. Прочел их и написал записку, а внизу приписал <…>» (САЕ, с. 50).

Затем следовал искаженный есенинский текст — в нем вместо правильного «совет» стояло «светит» (там же).

По предположению И. С. Правдиной (базировавшемуся на замечании мемуариста, что в то время он «собирал материалы для литературных альманахов „Дружба“ и „Творчество“» — Восп., 1, 193), двумя стихотворениями Блока, о которых упомянул М. Мурашев, могли быть «Демон» и «Ночью на коне», опубликованные затем в кн. «Альманахи „Творчество“» (М.; Пг., 1917, с. 18–19). Далее исследовательница писала: «Вероятно, восхищение Есенина относилось к стихотворению „Демон“…» (в сб. «Есенин и русская поэзия / Отв. ред. чл. — корр. АН СССР В. Г. Базанов», Л., 1967, с. 120).