Том 6. Письма - Страница 9

——

Ну, как приняла письма мои г-жа Сардановская. Я посылал им письмо, но они, наверное, не поняли его, как я предполагаю. Они подумают в обратную сторону.

На квартире я теперь в № 13. Благодарю за карточку-открытку. Я получил ее. Фотографию немедленно присылай. Прямо пробную. Я слышал, ты совсем стала выглядывать женщиной, а я ведь пред тобою мальчик. Да и совсем я невзрачный. Я уже было разочаровался в получении вести от тебя. Ты знаешь, я не курю, но думаю начать. Очень скучно, а работать, заняться чем, так я и совсем себе отдыху не даю. Последнее время пишу поэму «Тоска», где вывожу под героем самого себя и нещадно критикую и осмеиваю. Что ж делать, такой я несчастный, что и сам себя презираю. Только тебя я не могу понять, смешно, право, за что ты меня любишь. Заслужил ли я. Ведь это было как мимолетное виденье.

Ес. Любящий

тебя. Серг.

На конверте: Рязань.

Хлебная улица.

д. Ивана Фроловича

Фролова

передать Марии

Парменовной

Бальзамовой

Бальзамовой М. П., 12 июня 1913

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ

12 июня 1913 г. Москва

Благодарю! Карточку не намерен задерживать и возвращаю сейчас же по твоему требованию.

Писать мне нет времени, да и при том я уже больше и не знаю что. Относительно свидания я тоже не могу ничего сказать, может быть, ты и не ошибаешься, что «никогда»,может быть!

Если не понравится тон письма, то я писал параллельно твоему.

—— Сердце тоскою томиться устало — Много в нем правды, да радости мало…

——

Пусть и несвязно следует дальше стихотворение Надсона: Умерла моя муза — недолго она Озаряла мои одинокие дни! Облетели цветы, догорели огни, Непроглядная ночь, как могила, темна.

——

Письмо твое меня огорчило, если действительно нет искренности, так к чему же надевать маску лицемерия. Лучше уж разом нанести удар, чем медленно точить острые язвы. Я думаю, это крайне неблагородно.

Продолжайте дальше! если тебе нравится эта игра, но я говорю, что так делать постыдно, если ты не чувствуешь боли, то, по крайней мере, я говорю, что мне больно. Я и так не видал просвета от своих страданий, и неужели ты намерена так подло меня мучить. Я пошел к тебе с открытою душой, а ты мне подставила спину, но я не хочу, я и так без тебя истомился. Довольно! Довольно!

На конверте: Рязань.

Хлебная улица

д. Ивана Фроловича

Фролова

передать г-же Бальзамовой

Марии Парьменовной

Панфилову Г. А., 16 июня 1913

Г. А. ПАНФИЛОВУ

16 июня 1913 г. Москва

Дорогой Гриша! Извини меня, что я так долго не отвечал тебе. Была великая распря! Отец все у меня отнял, так как я до сих пор еще с ним не примирился. Я, конечно, не стал с ним скандалить, отдал ему все, но сам остался в безвыходном положении. Особенно душило меня безденежье, но я все-таки твердо вынес удар роковой судьбы, ни к кому не обращался и ни перед кем не заискивал. Главный голод меня миновал. Теперь же чувствую себя немного лучше. Ты уж меня прости. Я извиняюсь перед тобою, но ты не знаешь, как это трудно. Пока всего хорошего.

Жду ответа. С.

На обороте: Спас-Клепики

Рязанского уезда.

Григорию Андреевичу

Панфилову.

Бальзамовой М. П., 20 июня 1913

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ

20 июня 1913 г. Москва

Не ты во мне ошиблась, а я в тебе. Я не таков, каким ты меня сейчас себе представляешь. Письма мои вовсе не составят тебе моего миросозерцания. В них одна пустая болтовня, а о чем-либо серьезном говорить с тобой я не имел надобности. Ты вовсе не такова, какой выказываешь себя в последнее время, это тебе только кажется. Я был с тобой неискренен. Начиная после рождества, не я разбиваю нашу любовь, а ты ее загрязнила. Поменее бы тебе доверяться Симам и Марусям и читать каждому мои письма, тогда бы я не стал тебе предлагать разойтись. Ты передо всеми меня, благодаря своей бесхарактерности, осмеяла и зачернила.

Ведь это не что иное, как мальчишество; хвалиться тем, что в тебя влюблены, слишком низко и неблагородно. Я напрасно только тебя жалею. Ты могла бы найти во мне гораздо больше, чем предполагала. Но ты не хотела. Иначе ты поберегла бы свою неуместную болтливость. Прежде чем тебе говорить о том, что ты серьезна, я советую тебе покрепче держать язык за зубами. Все равно, если ты полюбишь другого, то и тот бросит тебя в таком случае. Ты-то думаешь, мне не больно расставаться с тобой. Я тебя до сих пор люблю, несмотря на все. Но с тобой еще ничего нельзя иметь. Ты совсем еще девочка, которая передает maman, что за ней сегодня ухаживали. Если хочешь быть счастливой и чтобы тебя любили, то поменьше доверяйся кому-либо. Это глупо и смешно. Сережа.

На конверте: Рязань.

Хлебная ул.

д. И. Ф. Фролова

для Е. В. Б. Марии Параменовной

Бальзамовой.

Бальзамовой М. П., сентябрь 1913

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ

Первая половина сентября 1913 г. Москва

Читаю твое письмо и, право, удивляюсь. Где же у тебя бывают мысли в то время, когда ты пишешь? Или витают под облаками? То ты пишешь, что не можешь дать своей фотографии, потому что вряд ли мы увидимся, то ссылаешься на то, что надо продолжить. Ты называешь меня ребенком, но увы, я уже не такой ребенок, как ты думаешь, меня жизнь достаточно пощелкала, особенно за этот год. Мало ли какие были у меня тяжелые минуты, когда к сознанью являлась мысль, да стоит ли жить? Твое письмо меня застало в такой период. Что я говорил, я никогда не прикрашивал, и идеализм мой действительно был таков, каким представляли его себе люди — люди понимающие. Я был сплошная идея. Теперь же и половину не осталось того. И это произошло со мной не потому, что я молод и колеблюсь под чужими взглядами, но нет, я встретил на пути жестокие преграды, и, к сожалению, меня окружали все подлые людишки. Я не доверяюсь ничьему авторитету, я шел по собственному расписанию жизни, но назначенные уроки терпели крах. Постепенно во мне угасла вера в людей, и уже я не такой искренний со всеми. Кто виноват в этом? Конечно, те, которые, подло надевая маску, затрагивали грязными лапами нежные струны моей души. Теперь во мне только еще сомнения в ничтожестве человеческой жизни. Но не думай ты, что я изменил своему народу! Нет! Горе тем, кто пьет кровь моего брата! И горе моему брату, если он обратит свободу, доставленную ему кровью борцов идей и титанов трудов, во зло ближнего, — и его настигнет карающая рука за неправду. Это я говорю в частности, вообще же я против всякого насилия и суда. Человек никогда ничего не делает плохого; он только ошибается, а это свойственно ему. Во мне всё сомнения, но не думай, чтоб я из них извлекал выгоду, я положительно от себя отказался, и если кому-нибудь нужна моя жизнь, то пожалуйста, готов к услугам, но только с предупреждением: она не из завидных. Любить безумно я никого еще не любил, хотя влюбился бы уже давно, но ты все-таки стоишь у дверей моего сердца. Но откровенно говоря — эта вся наша переписка-игра, в которой лежат догадки, — да стоит ли она свеч.