Том 6. Письма - Страница 191

К оглавлению

191

Есенин около 20 ноября ночевал у своих сестер в Замоскворечье.

— Тебе скоро суд, Сергей, — сказала Екатерина утром протрезвевшему брату.

Есенин заметался, как в агонии.

— Выход есть, — продолжала сестра, — ложись в больницу. Больных не судят. А ты, кстати, поправишься.

Есенин печально молчал. Через несколько минут он, словно сдаваясь, промолвил:

— Хорошо, да… я лягу.

А через минуту еще он принимал решение веселей.

— Правда. Ложусь. Я сразу покончу со всеми делами.

Дня через три после описанного разговора Есенин переехал в психиатрическую клинику. Ему отвели светлую и довольно просторную комнату на втором этаже. В окна глядели четкие прутья предзимнего сада» (Восп.-95, с. 497–498).

…пошлю всех в кем…— Т. е. пошлю к е… матери.

…и, вероятно, махну за границу. — Намерение не осуществилось.

Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки. — Здесь обыграны слова из Библии: «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву» (Еккл. IX, 4).

Ведь его <Павла Первого> теория очень схожа с проблемами совр<еменных> психиатров. — Речь идет скорее не о «теории», а о повседневной практике обращения Павла I со своими подданными: «За одно неправильное поднятие ноги, за ошибку в команде наказывались офицеры и генералы арестом, казематом крепости. <…> Арест был таким обычным явлением, что о нем никто и не думал, и все привыкли к протяжному сиповатому крику: „Под арест его!“» («Бюллетени литературы и жизни», М., 1913, № 6, нояб., с. 359; в обзоре книг «Новое о Павле I и его режиме»).

Карьера не талант и не знание. — Имеется в виду, вероятно, необоснованное продвижение по службе во время царствования Павла I. Как писал граф Федор Головкин, «безусых юношей производили в генералы, а жезл фельдмаршала, который до тех пор приобретался лишь на поле брани, вручался теперь на смотрах. <…> Однажды, когда князь Репнин во время смотра хотел выразить свое мнение о чем-то, император сказал ему: „Фельдмаршал, вы видите эту выстраивающуюся гвардию? В ее составе 400 человек, а мне стоит сказать только одно слово и все они будут фельдмаршалами“» (в его кн. «Двор и царствование Павла I», пер. с франц. М.: Сфинкс, 1912, с. 142).

У кары лечиться — себя злить и еще пуще надрывать. — Возможно, эта фраза восходит к описанию случая, когда один из близких к императорскому двору иностранцев был по приказу Павла I схвачен и увезен в Сибирь: «Кара его постигла за то, что он был писателем» (см. кн. проф. Шимана и проф. Брикнера «Смерть Павла Первого», пер. с нем. М., 1909, с. 60).

…мы, вероятно, с тобой в декабре увидимся снова где-нибудь за пирушкой. — Встреча не состоялась.

Посылаю тебе «Черного человека». — Речь идет об одном из шести списков поэмы, выполненных С. А. Толстой-Есениной (см. коммент. в т. 3 наст. изд., с. 683). Поэма была опубликована (с сокращением) в веч. вып. «Красной газ.» (Ленинград, 1926, 26 янв., № 23). В газете в это время уже работал переехавший из Баку в город на Неве П. И. Чагин, официально вступивший в должность ее главного редактора 1 февр. 1926 г. В Бак. раб. поэма увидела свет 29 янв. 1926 г., № 25.

Как мать с отцом? — мать и отец П. И. Чагина.

Васька ко мне заходил только один раз. — В. И. Болдовкин позже вспоминал: «Перед октябрьскими праздниками я зашел как-то к нему; с ногой у меня было плохо, старая рана не давала покоя. Долго сидели мы с ним и перебирали в воспоминаниях прошедшие дни… При уходе он мне подарил несколько своих изданий: „Персидские мотивы“, „Избранное“, „Песнь о великом походе“. „Милому Васе Болдовкину в знак дружбы. С. Есенин“. „Милому Васе Болдовкину с любовью“. В конце ноября я снова посетил его. Встретив, он меня изрядно выругал, что я так долго не был.

— Я уже написал Петру на тебя жалобу, что ты так долго не был, но знаю, что ты где-то лежал в госпитале. Не дает, видимо, покоя тебе нога…

Я ему рассказал о моих планах, что я опять, наверное, поеду в Персию через месяц или два. Сергей просветлел.

— Ну, в этот раз я обязательно поеду с тобой; ты мне только скажи, когда поедешь. Петр Иванович, наверное, в первых числах декабря будет в Москве, вот мы и договоримся.

Поездка не состоялась» (Воспоминания В. И. Болдовкина о Есенине. — Цит. по: Есенин 6 (1980), с. 372).

249. И. В. Евдокимову. 6 декабря 1925 г. (с. 229). — САЕ, с. 226, в воспоминаниях И. В. Евдокимова «Сергей Александрович Есенин».

Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. И. В. Евдокимова).

Письмо не было своевременно передано адресату (см. ниже).

…прошу тебя ~ никому денег моих не выдавать, ни Илье, ни Соне, кроме ~ Екатерины. ~ хорошо, если б ты устроил эту тысячу между 7-10 дек. — В своих воспоминаниях Евдокимов указал: «Письмо было доставлено мне Е. А. Есениной только в конце апреля 1926 года» (Восп., 2, 299). То, что оно было задержано близкими поэта, — неудивительно. В тот же день — 6 дек. — Есенин выдал доверенность на получение гонорара в тысячу рублей, о которых он здесь упоминает, не сестре Екатерине, а брату Илье (текст — наст. изд., т. 7, кн. 2), который и получал затем деньги в Госиздате (см. п. 251 и коммент. к нему).

Лечусь вовсю. ~ чувствую, что лечиться надо. — Ср., однако, с п. 248.

…в твоем «Сиверко»: «Пил бы ~ да гулял бы». — Процитирована по памяти песня, которую поет слесарь Кирюшка, герой упомянутой повести адресата: Пил бы, да ел бы, Да спал бы, да гулял бы, Да не работал бы Н-никогды! Ух ты! (Евдокимов И. Сиверко. М.; Л.: Госиздат, 1925, с. 5).

На днях пришлю тебе лирику «Стихи о которой». — По словам адресата, 23 дек., перед отъездом в Ленинград, Есенин говорил ему: «Вот Катька не принесла тебе письма, я там послал семь новых стихотворений: „Стихи о которой“. Не поздно их будет в первый том, в самый конец?» (Восп.-95, с. 476). Евдокимов пояснил далее: «„Стихи о которой“ переданы не были, почему и не вошли в первый том „Собрания“, как того хотел поэт» (там же). Впрочем, после смерти Есенина в печати появилось не семь, а лишь четыре стихотворения, содержание которых отвечало есенинскому заглавию цикла («Какая ночь! Я не могу…», «Не гляди на меня с упреком…», «Ты меня не любишь, не жалеешь…» и «Может, поздно, может, слишком рано…»). По мнению С. А. Толстой-Есениной, кроме указанных текстов, в цикл «Стихи о которой» предполагалось включить стихотворение «Кто я? Что я? Только лишь мечтатель…» и еще два, которые «Есенин читал <…> вслух, продолжал работать над ними и увез их в Ленинград» (наст. изд., т. 4, с. 444; см. там же и другие подробности об этом незавершенном цикле). Увезенные Есениным в Ленинград стихи, упомянутые здесь, так и остались неизвестными.

191