Том 6. Письма - Страница 16

К оглавлению

16

Адрес мой:

Фонтанка. 149, кв. 9.

Уважающий Вас

Сергей Есенин.

Мурашеву М. П., между 17 марта и 12 апреля 1916

М. П. МУРАШЕВУ

Между 17 марта и 12 апреля 1916 г. Петроград


Дорогой Миша. Заходил и не застал тебя. Завтра призываюсь. Сергей.

Мурашеву М. П., 27 апреля 1916

М. П. МУРАШЕВУ

27 апреля 1916 г. Петроград (?)


Дорогой Миша! Ау!

Еду в Крым (с поездом). В мае ворочусь. Живи, чтоб всем чертям было тошно, и поминай меня.

Что-нибудь для тебя покопаю там.

Поезд сегодня уходит в 6 ч.

Сережа.

Письма сбереги.

Столице Л. Н., 28 июня 1916

Л. Н. СТОЛИЦЕ

28 июня 1916 г. Москва


Дорогая Любовь Никитична!

Только на днях возвратился с позиций и застал Вашу открытку. Простите, что поздно отвечаю. Лучше поздно, чем никогда. Городецкий служит тоже, и на днях заберут Блока.

Провожая меня, мне говорили (Клюев) о Клычкове, он в Гельсингфорсе и ноет.

Видел в «Северных записках» Ваши стихи, они уже сверстаны в июльскую книгу.

Любящий Вас

Есенин.

Мурашеву М. П., 29 июня 1916

М. П. МУРАШЕВУ

29 июня 1916 г. Москва


Дорогой Миша! Приветствую тебя из Москвы. Разговор был у меня со Стуловым, но немного, кажется, надо погодить. Клюев со мной не поехал, и я не знаю, для какого он вида затаскивал меня в свою политику. Стулов в телеграмме его обругал, он, оказалось, был у него раньше, один, когда ездил с Плевицкой и его кой в чем обличили. Твой Сергей.

На обороте: Петроград

Театральная пл.

2, кв. 23

М. П. Мурашову

Есенину А. Н., 2 или 3 июля 1916

А. Н. ЕСЕНИНУ

2 или 3 июля 1916 г. Царское Село


Дорогой Папаша! Доехал, слава Богу, как и прежде, лег камешком, а поднялся калачиком.

Слоняюсь, как отравленный, из стороны в сторону без дела и мешаю то столяру, то плотникам. В общем, положение средне.

Сергей.

Царское Село.

Канцелярия по постройке Феодоровского собора.

С. А. Е.

На конверте: Москва.

Б. Строченовский

24.

А. Н. Ясенину.

Сардановской А. А., июль 1916

А. А. САРДАНОВСКОЙ

Первая декада июля 1916 г. Царское Село


Я еще не оторвался от всего того, что было, поэтому не преломил в себе окончательной ясности.

Рожь, тропа такая черная и шарф твой, как чадра Тамары.

В тебе, пожалуй, дурной осадок остался от меня, но я, кажется, хорошо смыл с себя дурь городскую.

Хорошо быть плохим, когда есть кому жалеть и любить тебя, что ты плохой. Я об этом очень тоскую. Это, кажется, для всех, но не для меня.

Прости, если груб был с тобой, это напускное, ведь главное-то стержень, о котором ты хоть маленькое, но имеешь представление.

Сижу, бездельничаю, а вербы под окном еще как бы дышат знакомым дурманом. Вечером буду пить пиво и вспоминать тебя. Сергей. Царское Село. Канцелярия по постройке Федоровского собора.

P. S. Если вздумаешь перекинуться в пространство, то напиши.

Капитолине Ивановне

и Клавдию с Марфушей

поклонись.

На конверте: Рязанской губ. и уе<зда>

Кузьминское п. отд.

Село Константино <во>

дом Священника

И. Я. Смирнова

Анне Алексеевне

Сардановской.

Мурашеву М. П., 13 июля 1916

М. П. МУРАШЕВУ

13 июля 1916 г. Петроград


Миша!

Сей день ночевал у Давыдова, артиста им<ператорской> т<руппы>. Звонил тебе, но глупая ваша девка говорит, что я не говорил ей своей фамилии.

Пробери ее.

Твой Сергей.

Ой, ой, какое чу́дное стих<отворение> Блока. Знаешь, оно как бы совет мне.

Клюеву Н. А., Июль-август 1916

Н. А. КЛЮЕВУ

Июль-август 1916 г. Царское Село


Дорогой Коля, жизнь проходит тихо и очень тоскливо. На службе у меня дела не важат. В Петроград приедешь, одна шваль торчит. Только вот вчера был для меня день, очень много доставивший. Приехал твой отец, и то, что я вынес от него, прям-таки передать тебе не могу. Вот натура — разве не богаче всех наших книг и прений? Всё, на чем ты и твоя сестра ставили дымку, он старается еще ясней подчеркнуть, и для того только, чтоб выдвинуть помимо себя и своих желаний мудрость приемлемого. Есть в нем, конечно, и много от дел мирских с поползновением на выгоду, но это отпадает, это и незаметно ему самому, жизнь его с первых шагов научила, чтоб не упасть, искать видимой опоры. Он знает интуитивно, что когда у старого волка выпадут зубы, бороться ему будет нечем, и он должен помереть с голоду… Нравится мне он.

Сидел тут еще Ганин, у него, знаешь, и рот перекосился совсем от заевшей его пустой и ненужной правды. Жаль его очень, жаль потому, что делает-то он все так, как надо, а объясняет себе по-другому.

Пишу мало я за это время, дома был — только растравил себя и все время ходил из угла в угол да нюхал, чем отдает от моих бываний там, падалью или сырой гнилью.

За последнее время вырезок никаких не получал, говорил мне Пимен, что видел большую статью где-то, а где, не знаю. Кл<авдия> Ал<ексеевна> говорила, что ты три получил. Пришли, пожалуйста, мне посмотреть, я их тебе отошлю тут же обратно. Дед-то мне показывал уж и какого размера, ды все, говорит, про тебя сперва, про Николая после чтой-то.

Приезжай, брат, осенью во что бы то ни стало. Отсутствие твое для меня заметно очень, и очень скучно. Главное то, что одиночество круглое.

Как я вспоминаю пережитое…

Вернуть ли?

Твой Сергей Есенин.

Ливкину Н. Н., 12 августа 1916

Н. Н. ЛИВКИНУ

12 августа 1916 г. Царское Село

16